Глубокая пропасть ложится теперь между телом человеческим и душою. Для Эмпедокла тело — только «мясная одежда» души. Божественная душа слишком благородна для этого мира видимости; лишь выйдя из него, она будет вести жизнь полную и истинную. Для Пифагора душа сброшена на землю с божественной высоты и в наказание заключена
в темницу тела. Возникает учение о переселении душ, для древнего эллина чуждое и дико-непонятное. Земная жизнь воспринимается как «луг бедствий».
Неточные совпадения
Смерть и тление есть ключ, отверзающий свет, сокровенный во всех
телах, кои суть его
темницы; она есть та работная храмина,
в коей отделяются чуждые смешения от небесного и неизменного начала и где разрушение одного служит основанием к рождению другого.
Напротив,
в платонизме понимание
тела как зла, оков и
темницы для духа (выраженное с наибольшей силой
в «Федоне» и отчасти «Федре») еще борется с более положительным к нему отношением, которое высшего напряжения достигает
в платоновской эротике.
При воплощении душа «теряет крылья и попадает
в оковы
тела», «погребается и остается
в темнице», «души по необходимости становятся амфибиями, невольно ведя жизнь
в тамошней и здешней области» (Enn. IV, lib. VIII, cap. IV).
Живая жизнь есть страдание и унижение божества, есть его растерзание;
тело —
темница,
в которой томится душа, отторгнутая от своей родной, божественной стихии, тяжко страдающая
в своем обособлении.
В мире материальном,
в теле душа находится как бы
в темнице и жаждет освобождения от тюремного заключения, возвращения на духовную родину из плена этого падшего мира.
Фалалей истомится и умрет, — его источит закожный червь
в темнице, дети возрастут без учения и ты умрешь без приюта, а стройное
тело твоей гордой Тении согнется, и лицо ее поблекнет и никто на нее не захочет смотреть…
Во все это время
в темнице стоял страшный шум и никто не слышал стуков подкопа и криков Раввулы и Тивуртия и заслонившего лаз к ним
телом своим Анастаса. Всякому тут было теперь самому до себя.